В полете за образами

В медиатеку нижегородского центра современного искусства «Арсенал» Лия Аранович пригласила меня на презентацию своей книги «Ракурсы. Письма об Эрьзе». Книга вышла в издательстве «Кварц» при содействии Международного фонда искусств им. Эрьзи. Приглашение я приняла, но решила, что посижу из вежливости полчаса, а потом убегу… дела.

 

Однако все получилось не так. Завороженная рассказом Лии Азриэльевны о творчестве скульптора Степана Эрьзя, я не заметила, как пролетело два часа.


...Лию Аранович всегда считала, мягко говоря, странной. То она вместе с финскими туристами ошалело носится по Сейминскому могильнику с археологическими идеями, то вдруг ее пробъет книжку написать о заводе «Капролактам», на котором всю жизнь трудилась инженером-технологом, да не просто книжку, а сборник заводских анекдотов. То стихами неожиданно разразится - в багаже у нее 3 изданных поэтических сборника: «Порог», «Контекст», «Вторая производная».


Но, как выяснилось, главная ипостась Лии Аранович - иная. Она - гениальный созерцатель. Любой художник может только мечтать о зрителе с таким тончайшим умением проникать в мир искусства, чувствовать его.


«Все, что у меня есть сегодня, - вопреки обстоятельствам, - говорит она. - Родилась в Ярославле, жили мы с семьей на окраине города, а в 40-м году переехали на Большую химическую. Улицу переименовали из-за соседства с лакокрасочным заводом «Победа рабочих», до революции у нее было красивое название - Большая Предтеченская. Так вот, Большая химическая, наверное, и определила вуз, в котором я должна была продолжить свое образование, - Ярославский технологический институт».


В библиотеке, где Лия была частым посетителем, имелся только один учебник по теплотехнике, а потому в ожидании очереди на получение знаний в области конструктивных особенностей тепловых процессов и аппаратов она листала журналы по искусству. В одном из них наткнулась на разгромную статью о современнике, скульп-торе Степане Эрьзе. Дальше - больше. Очерк Бориса Полевого «Эрьзя» был прочитан уже не случайно. А потом удалось разыскать биографическую книгу о нем Григория Сутеева. Налисталась до того, что, будучи уже на пенсии, написала искусствоведческую книжку о творчестве «Русского Родена», как называли в начале ХХ века парижские газеты скульптора Степана Эрьзю.

Где ты бродишь, ярославский мамонт?


Из воспоминаний о детстве Лии Аранович: «Когда мне было 3 года, мы шли с мамой, держась за руки, к трамвайной остановке, у которой было странное название «Выемка». Мама мне объяснила так: с этого места рабочие вывозили песок. Но удивительно не это, а то, что в процессе работы они наткнулись на громадного мамонта. Его останки увезли в геологический музей Московского университета. В память об этом событии в Ярославле осталась лишь гора выкопанного грунта и название «Выемка».


Поэтому, когда Лия Аранович приезжает на родину, ее не покидает чувство, что где-то в окрестностях Ярославля бродят мамонты.


Первый «искусствоведческий» опыт у нее состоялся в 6 классе, когда она написала сочинение по картине Крамского «Незнакомка». Тогда она еще не была в Третьяковке и не видела оригинала. Ей хватило репродукции, чтобы вдохновиться шедевром.


Позже диплом инженера-технолога привел ее в союзную столицу большой химии - Дзержинск. Искусство - это, как правило, фантазия, а химия реальна, осязаема, ощутима. Она для Лии была зеркалом мира.


Из книги заводских анекдотов Лии Аранович «Как мы дошли…»:«…схема очистки метановодородной фракции была изящна и остроумна». «Химию надо чувствовать кончиками пальцев, - вздыхал наш бывший сотрудник Нисневич, позже - зав. отделом Хайфского техниона, - у наших (их) студентов автоматы, компьютеры, а вот живьем все потрогать у них не получается…


Мы трогали. Живьем…» Лики Моисея


Когда выпускница Ярославского технологического переехала в Дзержинск, оказалось, что до родины Степана Эрьзя - Саранска - рукой подать. Выгадали с друзьями-москвичами два праздничных выходных (тогда была шестидневка) и поехали в Мордовский музей изобразительных искусств имени любимого скульптора.


Но каково было разочарование путешественников, когда выяснилось, что у музейщиков общие с ними выходные. Музей был закрыт. Однако жители Саранска - народ доброжелательный. Разыскали смотрителя музея и любопытство ценителей искусства из Дзержинска удовлетворили, открыв доступ ко всем запасникам.


Вот тогда-то на нее и глянул «Моисей» Эрьзи, которого по праву считают вершиной творчества мастера, одним из лучших его творений. Эта работа приходится на тот период творчества скульп-тора, когда тот жил и работал в Аргентине. Скульптура выполнена из священного дерева индейских племен, обладающего множеством достоинств: высокой прочностью, причудливыми наростами, красотой фактуры на срезе. И название у этого дерева причудливое - альгарробо (бросай, ломай топор). Дерево нежное, как железо, - так поэтически говорил про него Степан Эрьзя.


По мере того как Лия Аранович исследовала скульптуру с разных точек: двигалась вокруг, поднималась на лестницу, чтобы узреть вид сверху, а работа стояла в центре зала на полу, она открыла множество ликов и лиц, присутствовавших в «Моисее». В каждом повороте, изгибе дерева возникали духовно и физически мощные образы, которые вобрал в себя Моисей. Кто-то больше замечает вздувшиеся вены на лбу старого пророка, а другие - испещренный письменами лоб.


Во время посещения саранского музея в запасниках Лия увидела еще одну работу Эрьзи - деревянную дощечку с черточкой. Название дала сходу - Отверзание уст. Крайний минимализм, сродни тому, который присутствует в фигурных гальках древних людей, когда две горизонтальные черточки означают, что фигурка смотрит, а одна вертикальная - дышит. Так и произведения скульптора Эрьзи. Будто и не искусство это вовсе, а явление природы.
 
Тот скульптор, что ставит глаз


Тогда Лия и обнаружила у Эрьзи необыкновенный вкус к детали, величайшую многовалентность творца. С этого момента и возникла ее влюбленность в чародея резца Степана Эрьзя, воплотившаяся позднее в книжку «Ракурсы. Письма об Эрьзе (Неизвестный Эрьзя)».


Когда приятельница Лии тоже собралась в Саранский музей, она попросила ее прихватить с собой фотоаппарат и сделать несколько снимков «Моисея» с разных ракурсов, чтобы запечатлеть все многообразие его ликов.


Лия Азриэльевна признается: «Только стихами можно выразить то, что создано Эрьзей. В книге мне хотелось показать многоаспектность, многозначность и многогранность его скульптуры». Фотографии скульптуры, снятые в разных ракурсах, подтверждают это.


Качество произведения равно количеству ассоциаций, которые оно вызывает, - такую вот химическую формулу вывела инженер-технолог.


В Советском Союзе было две прижизненных выставки ее любимого автора: в 1954 и в 1976 годах. Лия Аранович попала на вторую. И это было в ее жизни событием.


У тех, кто вырос вдали от столицы и не избалован путешествиями, отношение к музеям и выставкам особое. Вот и Лия Аранович всегда осознавала, что у нее больше не будет возможности увидеть ту или иную экспозицию, а потому жадность, с которой она поглощала увиденное, поразительна.

 

Хозяева медиатеки «Арсенала» саму Лию величают артобъектом - за нетипичную биографию, за ее отношение к искусству и жизнь в искусстве.


Знаете, были люди, которые иронически хмыкали над ней: мол, кто она такая, чтобы писать об искусстве в целом и об Эрьзе в частности? Лия же считала и считает, что у нее есть такое право. И это право ей дает любовь и уважение к божественному дару мастера.


Я тоже так думаю: Лия Аранович заслужила право написать книгу о Степане Эрьзе.

Марина Никонова

 
По теме
Штрафы на общую сумму более 1,5 миллиона рублей взыскали судебные приставы Арзамасского районного отделения судебных приставов ГУФССП России по Нижегородской области благодаря вынесенным запретам на совершение регистраци
Дело возбудили по факту мошенничества при строительстве школы в Павлове - Newsroom24.Ru Ход расследования контролируются прокуратурой. В Павлове Нижегородской области по результатам проверки, проведенной прокуратурой, возбуждено уголовное дело по факту мошенничества при строительстве школы.
Newsroom24.Ru