Россия 2050. Светлана Беличенко.

Родная земля.
2050 год. Северо-запад. Осталось всего трое. Остальные бежали.
– Что будем делать, друг? – спросил Илья.
– Не знаю, – ответил Родя.
– Пока они считают эту землю зараженной, сюда никто не сунется.
– Да, но на востоке, кажется, уже живут… люди из соседних стран.
– На востоке, скажешь тоже! Восток за тысячи километров. Мы-то на северо-западе…
– А как же девочка? – спросил Родя, окидывая взглядом десятилетнюю Юлю. – Что мы с ней будем делать?
– Растить, воспитывать, что еще там с ними делают, наряжать, баловать и прочее.
– Ну да, ну да, конечно, – многократно кивнул Родя. – Слава Богу, что она теперь с нами!
Массовая эвакуация произошла еще неделю назад. Она шла по трем направлениям. Те, кто не погиб на войне и в результате катастрофы, бросая все, двигались с востока на юго-восток, из центра на юг, а из западной части страны на запад. Люди, оказавшиеся севернее места трагедии, спешно улетали на самолетах. Чужие принимали не всех. Иных убивали.
Родя и Илья в разгар эвакуации отправились в прямо противоположную сторону – на север. Они не хотели бежать, как крысы с тонущего корабля, да и к тому же их путешествие имело практические цели – разведка. Они, хоть и тяжело психологически переносили трагедию, старались собрать волю в кулак и успокоить друзей и соседей. Для этого и решили двинуться в путь – не могли сидеть, сложа руки или паниковать. Не могли выносить вопли плачущих женщин и беспрестанно орущих детей…
Необходимо было разведать обстановку, найти территории, пригодные для житья. Илья и Родя были уверены, что разрушено далеко не все. Они не сомневались в том, что можно было остаться. Но какой-то животный страх гнал отсюда всех: выгнал долой с собственной земли целый народ, вернее, то, что он него осталось после десятого сентября. Ядерная бомбардировка, щедро подаренная бывшими друзьями, уничтожила многое на востоке и в центре, но северо-запад, по счастливой случайности, не был ей подвержен. К великому счастью, на нем не сказались и экологические последствия катастрофы, ведь бомбардировке подверглись территории, на которых находились склады с химическим и бактериологическим оружием.
– Обустроимся здесь, – предложил Илья, водя глазами по полуразрушенной деревянной лачуге.
– Конечно, это не плохой вариант, учитывая ситуацию.
– Может, я чем-нибудь вам помогу? – спросила Юлия.
– Да, будешь у нас хозяйкой в доме, – ответил ей Родя. – Вместо младшей сестренки.
Илья и Родя нашли Юлю в десяти километрах от деревушки. Она сидела на осенней пожухшей траве и плакала. Ее мать умерла, а соседи так торопились с эвакуацией, что вовсе забыли о сироте, которой сначала обещали приют.
– Что тут у нас за слезопролитие? – ласково спросил Юлю Родя, у которого год назад погибла сестра.
– Одна осталась, идти некуда, – ответила Юля дрожащим голосом.
– С нами пойдешь, – тоном, не терпящим возражений, сказал Илья.
Так Юля и оказалась в деревне, в полуразрушенном домике, где она так тщательно наводила порядок.
– Может, окна открыть, проветрить? – спросила Юля, вытирая пыль с деревянного лакированного стола хлопчатобумажной ветошью.
– Да, открой, пожалуй, – предложил Илья, любуясь бледно-розовыми косыми лучами сентябрьского солнца. – Красиво, как и всегда. Воздух тот же, небо, земля…
– Вот только вода, – протянул Родя. – Нужно будет протестировать, пригодна ли она для питья.
– Я думаю, что эти места пока не заражены, – уверенно ответил Илья.
Вечером Родя принес из колодца ведро воды и подтвердил, что воду можно пить. Юля с Ильей растопили печь и поставили в нее гречу в чугунке.
Вечером, за ужином, ели гречу, вычищали пригодные в пищу зерна из колосков пшеницы, разговаривали о будущем.
– Тебе не страшно тут с нами оставаться? – спросил Илья у Юли. – Вроде как кроме нас нет здесь больше никого?
– А чего бояться-то. У меня целых два старших брата – умные, сильные, добрые. Чего мне бояться-то?
– Одни мы… Мир воюет, в нашей стране катастрофа, все может измениться в один миг, а ты тут спокойно с нами будешь жить? – опять спросил Илья.
– Конечно. Все есть: греча есть, пшено есть, чай есть. Небо есть, воздух есть, солнце, вода. Дома мы: ведь не чужие вы. Что еще-то нужно?
– Ну ты даешь, Юлька! Мудрая не по годам сеструха-то у меня, – обрадовался Родя и игриво подмигнул девочке.
В середине осени ездили в город на старом тракторе, который был исправен и заполнен топливом.
Город был похож на призрак: бесцветный, блеклый, полупрозрачный. В седом тумане – едва заметные очертания гниющих, покинутых людьми домов, наводили тоску. Дома казались нереальными, как мираж в пустыне, только вместо золотистого песка украшали пейзаж ярко-оранжевые и сизые опавшие листья.
– Так тихо, – сказала Юля.
– Да, только призрачная какая-то тишина, – выразил общую мысль Родя.
– Что-то надо с этим делать, – решил Илья.
– Конечно, я думаю, что нужно возвращать их.
– Кого возвращать? – спросила Юля.
– Людей! – ответил Родя.
– Да, ты прав, брат, нужно, чтобы они вернулись. Вокруг страны – мертвая зона, а здесь, внутри, здесь еще можно жить.
– Как же мы сможем убедить их вернуться? – спросила Юля.
– Не знаю, нужно подумать. Сможем ли? – ответил Илья.
– Я, кажется, знаю способ, – сказал Родя.
– Какой? – в один голос спросили Юля и Илья.
– Мы докажем им, что здесь можно жить. Докажем своим примером, – объяснил Родя.
Так жили они день за днем на своей земле, сохраняя свою волю и брошенное людьми хозяйство от полного разрушения. Прошел месяц, другой, третий. Наступила зима – владычица тоски и печали, приносимой метелями, вихрями и ветрами.
Весь поселок был запорошен. Сказочными казались маленькие, покосившиеся домишки. Словно домики гномов выглядывали они из-под снежной шапки. Третий день уже была пурга. Ветер дул в окна, надрывно завывая. Несмотря на то, что в единственном обитаемом жилище поселка была жарко натоплена печь, холод все равно забирался в дом через щели, через прохудившуюся от ветхости крышу, через огромные дыры в полу. Мороз входил в дом через стены, пронизывая их льдом насквозь. Холод, наверное, сам перестал себя уютно чувствовать под безжалостными атаками ветра, поэтому он любыми способами пытался проникнуть в дом. Теплый же воздух от накаленной печи перетекал из комнаты в комнату поверху, минуя замерзшие тела хозяев. День и ночь трое вынуждены были слушать неуемные завывания ветра, его зимнюю хрипящую симфонию. Кажется, к третьему дню ветер уже окончательно одурел, надорвал свою глотку, и все же он не прекращал своих попыток психологического воздействия на слушателей. Он, как артист, мечтал, что зрители оценят его старания и талант, его мастерство и, даже окончательно выбившись из сил, продолжал хрипеть свою печальную заунывную, монотонную мелодию изрядно подсевшим, сиплым контральто в ожидании высочайших похвал. Но никто из троих в те дни не торопился кричать ему «Браво!»
– Холодно, – сказала, покашливая Юля, лежа на печи.
– Что ты, что ты, ведь печь натоплена докрасна, – удивился Илья, который был по природе своей более сдержан, чем Родя, баловавший сестру своей беззастенчивой лаской.
– Она, кажется, заболела, – расстроено прошептал эмоциональный Родя, щупая своей шершавой рукой лоб девочки. – Так и есть. Температура. Как же ты так, сестренка?
– Ничего, я сейчас чая сделаю горячего и лекарств поищу. Где-то в сундуке целая аптечка была, глядишь, с лекарствами-то и полегчает, – успокоил друга Илья.
– Темно, может, все-таки сделаем электричество? – шепотом спросил Родя.
– Тсс, тихо, подожди, рано еще, – сухо ответил Илья.
– Как рано? А потом, может быть, поздно будет! – раздражался Родя.
– Ничего, потерпи немного, потерпи. Ты же знаешь, электричество нужно будет для связи. К этому нужно хорошенько подготовиться. У нас ведь был план, помнишь? Торопиться нельзя. Да и зачем нам сейчас электричество? Вернуться к прежней жизни: смотреть телевизор, гулять по интернету, разогревать пищу в микроволновке?! Мы прекрасно обходились без всего этого на протяжении всего времени, что мы живем здесь втроем. Что тебя угнетает?
– Юля, возможно, ей было бы лучше, если бы наша жизнь была немного комфортней!
– Перестань. Я понимаю: она заболела, тебе тяжело, но это все временно. Зачем нам использовать свои последние ресурсы сейчас? Или ты думаешь, что топлива для работы генератора нам хватит надолго? – Несколько часов! Это все, что только может нам подарить судьба.
– Тебе наплевать на Юльку!
– Не правда. Но мы не можем рисковать всем, желая спасти ее. Пойми, я ведь тоже за нее переживаю, и я уверен – она выздоровеет. Просто поверь мне! Мы не можем сейчас ехать в город в поисках топлива – дорога ледяная и жутко холодно. Неужели ты готов так рисковать? Оставить ее здесь одну. А если мы замерзнем в дороге и не вернемся, ты подумал об этом?!
После такого непростого разговора Родя и Илья перестали ссориться и всецело посвятили себя заботе о сестре. Через неделю она была совершенно здорова: травы, собранные осенью ягоды, лекарства, горячий чай и хороший уход спасли девочку.
Трое совершенно спокойно переносили отчуждение. Вот уже более полугода они не слышали никаких звуков человеческой цивилизации, как и не владели никакой информацией о том, что происходит в мире. Наверное, где-то слышался не только шепот лесов и пересвисты ветра, но летали вполне современные самолеты и ракеты, пыхтели фабрики и заводы, и громко играла музыка. Где-то всецело властвовала над миром человеческая цивилизация с повсюду снующими автомобилями и городской суетой. Где-то ели мороженое и жевали жвачку, пили ароматный кофе, ходили в кино, посещали рестораны и казино. Но здесь властвовала стихия. Природа, выжившая в катастрофе, разбуженная усилившейся угрозой, воспрянула, непокорная: разгулялись, разбушевались леса, как будто с цепи сорвался ветер, реки и озера сильнее, чем обычно, бурля водами, выдавали свои тревоги и опасения.
Весной посеяли пшено, посадили картофель, морковь, свеклу и лук. Хорошо, что осенью потрудились на славу, заготавливая провиант. Продержались до конца весны без глобальных проблем. Однако, к середине мая запасы провизии почти исчерпались. Съездили в город. Нашли там в обмороженных зданиях магазинов вполне пригодные для еды, покрытые серебристым инеем, полуфабрикаты. Жили спокойно, без тревог, пили чай, топили печь и баню, читали книги. Для топки использовали дрова и изредка уголь. Для розжига – спички (как и двести лет назад), газовые и кремневые зажигалки. Двадцать первый век как-никак – кое-что от цивилизации осталось…
Летом наслаждались солнцем, которое стало светить как-то по-особенному: мягче, нежней, родней. Казалось, что ничего и не произошло почти год назад. Первоначально Илья и Родя думали, что им понадобится отступать на север от радиации, но им не пришлось этого делать. Они оставались все в той же деревушке, около которой подобрали Юлю и продолжали жить, узнавая все больше и больше обо всем, что их окружало. В доме появилась новая утварь, сделанная умелыми мужскими руками – туеса, короба, деревянные ложки и посуда, стулья, стол, полки для книг и многое-многое другое. Было прочитано немало книг и осмыслено многое. Все в жизни троих шло своим чередом. Казалось, что так и должно быть. Смущало только одно – вокруг на сотни километров не было ни души: только уберегшиеся от катастрофы зайцы, лисы, волки, грызуны и насекомые. Но – ни одной, ни одной человеческой души…
К осени второго года отчуждения вновь собрали урожай. Юлька за этот год выросла и повзрослела колоссально! Управились с домашними заботами, запаслись провиантом и собрались на семейном совете.
– Ну, что, как думаете – не пора? – деликатно спросил Илья.
– Наверное, уже нужно, нужно, – неуверенно протянул Родя.
– А я бы дак еще годочек так пожила, с удовольствием! – деловито сказала Юля.
– Да ладно! – Родя похлопал розовощекую длинноволосую девочку по плечу. – Пора уже, пора, не могу больше. Страсть, как охота узнать, как там, в мире, люди живут. Закончилась ли война?
– Раз мы до сих пор живы, значит, закончилась, – констатировал Илья. – Но и правда, сколько можно жить в изоляции? Нужно позвать, позвать наших, какие еще живы, сюда. Мы уже доказали, проведя  здесь так много дней, что здесь можно жить. Да и где, как не жить нам, как не на родной земле? Здесь я родился, здесь и умереть готов!
– Ладно... Завтра заведем генератор и выйдем в сеть. Надеюсь, что в этом отношении в мире все по-прежнему. За год ведь паутина не могла перестать существовать? – вслух размышлял Родя.
– Конечно, – с уверенностью ответил Илья. – В любом случае – завтра посмотрим...
Ожидание было волнительным. Ночью почти все не смыкали глаз. Юля на цыпочках ходила по комнате. Свеча давно угасла, поэтому девочка тихонько подошла к комоду, вытащила оттуда последнюю грубо вылепленную самодельную свечу и зажгла ее. Не было больше смысла беречь свечи, ведь уже завтра должна была восстановиться связь с миром.
«Скоро здесь вновь появятся люди. Наши, родные, говорящие на нашем языке», – подумала Юля и вздохнула, а по щекам ее струились крупные капли пережитых страданий.
Утро было нелегким для всех троих. Старшие заводили генератор, а младшая сестра суетливо готовила обед. Вот, наконец, долгожданный момент настал.
– Работает! – закричал Илья, открывая уже беспощадно устаревший браузер.
Всплыла новостная лента: «Русское сообщество по всему миру сегодня отмечает день памяти жертв ядерной катастрофы. Повсюду зажигаются памятные свечи. У бывших посольств России возлагаются цветы. Бывшие сограждане объединяются на торжественных митингах, пропагандирующих мир и свободу от ядерного оружия…»
– Нет, я больше читать это не могу! – закричал Илья. – Что же, значит, получается, что России больше нет? Выходит так?
– Нет, – возразил Родя. – Это как же нет? Есть мы, значит, есть Россия! Ты видел, что там было написано: «русское сообщество», значит, есть еще люди, помнящие нашу страну. Рано сдаваться, ребята, рано!
– Так мы будем своих-то звать или нет? – вмешалась в разговор Юля, нервно ковыряющая пальцем в носу.
– Будем, конечно, будем! – протрубил ей в ухо Родя.
Шесть напряженно-сосредоточенных глаз несколько часов вглядывались в небольшой экран переносного компьютера. Илья так быстро набирал буквы и копировал текст, что, кажется, друзья успели сообщить о себе всему миру, отправив не менее тысячи сообщений о своем существовании за несколько часов в разные точки планеты.
«В этот печально-радостный и торжественный день мира и скорби, мы, с первых часов катастрофы и поныне живущие в России, сообщаем мировому сообществу и всем тем, кто и сейчас считает себя россиянами, что жизнь на территории нашей страны возможна. Наш дом находится в поселке Савинском вблизи города Савойска Каромагинской области, ул. Трудовая, д. 6. Никаких губительных последствий для окружающей среды северо-западной области страны на сегодняшний день не наблюдается, ибо мы уже целый год питаемся дарами природы, пьем воду из колодца и близлежащего озера и дышим воздухом в нашем поселке. Мы, нынешние жители России, официально обращаемся ко всему русскоговорящему и духовно объединенному с Россией сообществу с призывом вернуться на пригодную для жизни территорию страны. Все вопросы, связанные с этим сообщением, направляйте на адрес электронной почты: rodiniliya@pochta.ru (в связи с экономией электричества мы нерегулярно сможем выходить в мировое электронное пространство). Родин Илья, Богатырев Родион, Игнатова (Богатырева) Юлия», – гласил текст сообщения.
Неудивительно, что сообщение никому не известных российских граждан, вызвало ажиотаж во всех уголках Земли. Ответные сообщения приходили отовсюду. Ребята не знали языков. Они не могли понять, но догадывались, о чем могла идти речь в сообщениях на испанском, итальянском, немецком и французском языках. Сообщения на английском с трудом, но все же успешно переводила Юля. Сообщений на русском было множество. Все сообщения сводились к нескольким вопросам: как увидеть ребят? как узнать, где они? куда прилетать?
…Прошел месяц после того, как трио было представлено миру через видеосвязь. Работа по обустройству посадочной полосы для самолетов была напряженной. Необходимо было расчистить полосу от мусора и, колоссально напрягшись, сравнять все шероховатости дорожного полотна. Но чего не сделаешь ради любви к родине и людям?! Самолеты прилетали один за другим. Прилетали, высаживали, выгружали, привозили и улетали вновь…
А где-то, за невидимой чертой, отделявшей северо-запад от зоны бедствия, расстилалась другая, неведомая, уничтоженная огнем земля. Та земля когда-то была родной, милой, хорошо знакомой. Теперь она абсолютно чужой. Та земля теперь, кажется, принадлежала иному, потустороннему миру. Она была дьявольски черна, как и души тех, кто сотворил с ней ужасное. Не было на этой земле ни травинки, ни цветка, ни одного живого существа. Черный дым стоял над этой землей долгое время. Зимой черно-бурую жижу покрыл серо-пепельный снег, чудом выпавший их разорванных, как старое бабское тряпье, дымчато-серых облаков. Облака эти были злые облака, в беспорядке разбросанные по неживому, страдальчески стянувшему свою дряхлую кожу небу. Черные облака, разорванные в клочья. Неудивительно, что из таких облаков может выпасть только темный снег, ядовито-кислый на вкус и мертвый по своей природе. Не светило солнце на той земле, оно лишь отбывало повинность. Оно вынуждено было освещать и греть, но не прогревалась земля, ибо солнце опускало на ее поверхность свои лучи с презрением, а не с любовью…
– Жалко землю нашу родную, ох, как жалко! – надрывно говорил Родион. – Как будто умерло что-то живое… Как будто лучшая часть души моей погибла, отвалилась.
– Ничего, паря, дай Боже, восстановится все, не навеки сгинула та земля. Не умерла она еще, я чувствую, дышит она и воскресит живое едва заметным своим дыханьем. Наберется сил – и вновь зацветут луга, полетят птицы, запоет свою дивную песню лето…  
– А все-таки прав был классик – пока есть народ, жива и Россия! – говорил Родя, любовно поглядывая на своих друзей.
– И правда! – соглашались родные, кидаясь к нему в объятья…
 


 
По теме
Полиция установила личность школьницы. По данным ГУ МВД по Нижегородской области, с ней провели профилактическую беседу, а родителей привлекли к административной ответственности по ст.
В Балахнинский городской суд Нижегородской области для рассмотрения по существу поступило уголовное дело в отношении Р., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст.
Суд в Уренском районе приговорил к семи годам и одному месяцу колонии общего режима 37-летнюю местную жительницу, севшую пьяной за руль и сбившую насмерть на внедорожнике двух несовершеннолетних девушек.
Инцидент произошел в 2022 году. Женщину признали виновной в смертельном ДТП с несовершеннолетней девушкой в Уренском районе Нижегородской области, сообщили ИА «Время Н» в пресс-службе регионального СУ СКР.
29 марта 2024 года в 13 часов 00 минут главный государственный инспектор безопасности дорожного движения Нижнего Новгорода совместно с представителем Департамента образования городской администрации проведет встречу с пр
ГУ МВД Нижегородской области
Переходи дорогу правильно - Газета Знамя ОГИБДД ОМВД России "Володарский" вместе с помощниками из отряда ЮИД и учениками 5 В класса школы № 1 провели информационно-пропагандистскую акцию "Перехожу дорогу правильно!",
Газета Знамя
Миелома , также известная как миеломная болезнь или множественная миелома, является злокачественным заболеванием крови, который воздействует на плазматические клетки, ответственные за производство антител (и, соответственно,
ГБУЗ НО НОКОД
Чем опасен алкоголизм - НИА Нижний Новгород Алкоголизм - это заболевание, поражающее человека медленно и незаметно для него и окружающих.
НИА Нижний Новгород
Дзержинский театр драмы стал лауреатом театрального фестиваля «Премьеры сезона» - Администрация г. Дзержинск Дзержинский театр драмы стал лауреатом театрального фестиваля «Премьеры сезона» В Нижегородской области подвели итоги ежегодного театрального фестиваля «Премьеры сезона».
Администрация г. Дзержинск
Они родом из военного детства - Газета Знамя Уже более тысячи жителей Володарского округа стали обладателями нагрудного знака "Дети военного времени", ещё 500 человек получат его в самое ближайшее время.
Газета Знамя
Нажмите для предварительного просмотра изображения - Газета День города. Нижний Новгород На минувшей неделе, в преддверии Дня работника культуры и Дня театра, состоялось вручение театральной премии «Нижегородская жемчужина» и других профессиональных наград работникам культуры.
Газета День города. Нижний Новгород